* * *

Они приблизились к опорам моста. За рулем был Крузе, поскольку он намного дольше на этой службе и, соответственно, у него было право первого выбора в вопросе разделения служебных обязанностей.

Ребекка сидела рядом на пассажирском месте. Она взглянула в боковое зеркало со своей стороны. Эскорт идет плотной колонной по левой полосе, скорость — сто, как и договаривались. Все штатно.

— Проезжаем мост Транеберйсбрун, дальше на Линдхагенсплан, — отчиталась она по радиосвязи в центр управления.

Если посмотреть направо и представить себе, что нет вот тех деревьев, то скоро она сможет увидеть свой дом.

Приближались виадуки над проливом Эссинге. Женщина, прищурившись, посмотрела на их темные очертания. Ей показалось, что там, наверху, на одном из мостов, кто-то стоит.

* * *

Сообщение гласило: «Найди пакет».

Он так и поступил.

Это оказался мешок для спортивной формы в синюю и белую полоску. Закрепленный с внешней стороны парапета и точно такой же, как Эйч Пи в свое время сшил себе в школе на труде. Даже тесемки того же цвета.

Прикольное совпадение. А его собственный, небось, висит до сих пор дома в шкафу, а в нем, поди, его старые футбольные бутсы. Наверное, уже года два, как он их не надевал. И вспомнить-то не мог, когда в последний раз пинал мяч. Позапрошлым летом или еще раньше.

Ощупал пакет. Тяжелый. Эйч Пи с нетерпением стал его расшнуровывать.

* * *

Да, совершенно точно, на одном из виадуков кто-то стоял, а там определенно никого находиться не должно.

Это магистраль, никаких пешеходов там быть не может. Похоже, Крузе никого не заметил, но он был сосредоточен прежде всего на транспорте, ехавшем в правом ряду. Уже поднося микрофон ко рту, Ребекка на полпути остановилась. Мост стремительно приближался, и она видела, как человек на нем начал двигаться. Инстинкты кричали, требуя объявить тревогу, распорядиться об остановке и развороте.

А что, если она ошибается?

* * *

Камень, здоровый каменюка килограмма на три-четыре. К тому же с острыми краями. Черный, твердый, приятно подержать в ладонях. Но вымазан в чем-то липком, из-за этого он его чуть не выронил. Эйч Пи переложил камень в левую руку, а правую вытер о джинсы.

Сердце выскакивало из груди. И что теперь?

Увидев приближающиеся по Дроттнингхольмскому шоссе голубые мигалки, он начал соображать, в чем дело. Переложив булыжник в правую руку, Эйч Пи осторожно нагнулся вниз.

Лампочка снова замигала. Он все правильно угадал.

Свет, включить камеры, мотор! Так подумал Эйч Пи перед тем, как кинуть камень вниз через парапет.

* * *

Либо Крузе ее не услышал, либо она закричала так поздно, что он уже не успел среагировать. Потому что вдруг грянул гром, как если бы молния попала в лобовое стекло, затем весь мир впереди окрасился в молочно-белый цвет.

Весь салон засыпало стеклом, Ребекка почувствовала, что жжет все лицо.

— Мать вашу! — услышал она крик Крузе. — Вашу мать!

Он инстинктивно вдавил свою огромную ступню в педаль тормоза и крутанул резко вправо, чтобы в них не въехал следующий вплотную за ними автомобиль эскорта.

Тот проскочил в волоске от них, но Крузе повернул так резко, что врезался в ограждение. Их «Вольво» отбросило назад на левую полосу так, что «БМВ» с премьер-министром пришлось предпринимать срочный маневр. Водитель резко взял влево, чтобы избежать, как уже казалось, неминуемого столкновения.

— Мать вашу! — Ребекка успела повторить слова коллеги, после чего Крузе сделал то, что сделал бы на его месте любой телохранитель.

Он отпустил педаль тормоза, вдавил газ в пол и резко повернул руль вправо. Передние колеса снова получили сцепление с асфальтом, и они стрелой убрались с пути машины с премьером, причем проскочили в миллиметре от треугольного разделителя, обозначавшего съезд на Линдхагенсплан, затем влетели прямо в ограждение со стороны парка.

Сильный хлопок, затем ощущение полета. Секунда в невесомости, в течение которой был слышан только шум двигателя.

Затем наступила темнота.

* * *

Вот это цирк!

Эйч Пи попал прямо в лобовое стекло и, посмотрев вниз с другой стороны моста, увидел, как «Вольво» бешено мечется между полосами. Машина чуть не влетела в другую с синей мигалкой, а затем круто рванула вправо, после чего впилилась в парапет, а потом кувырком полетела вниз, где и лежала теперь вверх колесами.

Он быстро включил передачу, пересек дорожное полотно и, встав на противоположной стороне моста, достал камеру и приблизил дымящуюся развалину, лежавшую внизу среди деревьев. «Вольво» застыл, и никакого движения там не наблюдалось. Похоже, совершенно смята крыша. Наверное, не очень прикольно сейчас там, в салоне!

Да ему-то какое дело?!

Потому что теперь он — номер один, Мастер Игры! «Миссия выполнена!» — в экзальтации повторял он про себя. Три тысячи баллов, мать их, и сверх того почти двадцать пять штук свежих крон на счете. Интересно, кто там ехал в этой тачке? Небось какая-нибудь шишка, но кто именно? Фиг с ним, стоит включить дома комп, и он все узнает. Надо скорее валить домой, чтобы насладиться народным ликованием!

Включив передачу и мельком взглянув назад через плечо, он рванул с места на проезжую часть.

Удар был такой силы, что его отбросило назад к перилам моста. Переднее колесо мгновенно превратилось в смятый ком. Его заклинило так, что Эйч Пи еле успел подставить руки, иначе, перелетая через руль, угодил бы носом в асфальт.

Он почувствовал, как разодрались об асфальт ладони, а предплечье пронзила жгучая боль, после чего повалился на спину. Шлем затрещал, дыхание перехватило.

Но он не отключился, не до конца, во всяком случае. Он слышал голоса, крики, видимо, того козла, который его сбил. Откуда, кстати, он взялся?

«Надо встать, — подумал Эйч Пи. — Нужно валить отсюда».

Но тело его не слушалось. Он даже не мог поднять головы. Казалось, она теперь из цемента, ею даже не повернуть и не пошевелить. Он стал инвалидом? Калекой?

Fuck, fuck, fuck!!!

Попробовал медленно разомкнуть челюсти, чтобы вдохнуть. Но в голове какая-то каша, а в глазах все как в замедленной съемке. Голоса все приближались, становились отчетливее.

— … этот придурок… что-то кинул… «Вольво» лежит внизу… позвонили в полицию…

Вдруг оцепенение прошло, Эйч Пи удалось глубоко вдохнуть.

Боль была повсюду. Голова, ноги, руки — все болело, и он был этому рад. Значит, не парализовало, что вполне логично.

Зрение тоже стало восстанавливаться, и уголком глаза он увидел несколько темных силуэтов, нагнувшихся над ним.